Да, я была в Артеке. Не ржать! В детстве я вообще была очень активной пионэркой. Уж если начала говорить, то теперь уж обо всем по-порядку. Начинала я с октябрятской звездочки. С необыкновенно ответственной должности – я была санитаркой. На рукаве у меня красовалась повязка, сшитая бабушкой. На белой (отрезанной от старой простыни) ткани красный крест, (бабушка, пришивая крест что-то шептала на идише, но это уже из другой песни). На повязке – четыре завязочки, как на наволочке.
(Это потом были наволочки с пуговицами. А в моем детстве были наволочки с веревочками.) Я стояла у входа в класс и очень гордилась. Все, кто входил, показывали мне ладошки. И я, тщательно изучив руки своих одноклассников, могла отправить кого угодно их мыть. Наверное, именно тогда, в еще ничего не понимающем мозгу, интуитивно сработало – власть это здорово! Могу отправить мыть руки грязнулю Кольку Дроздова, хотя руки у него были на удивление чистыми. Или чистюлю Ленку Барабошину. (А, чего она обзывается? Дурой меня давеча назвала. За что? За то, что я указала ей на то, что октябрятский значок у нее был приколот не на левой груди, как учила вожатая, ближе к сердцу, а на правой. Пусть теперь идет и руки моет. Сама дура.) Став постарше, я стала председателем совета отряда. И наш отряд класса «А» был всегда впереди своих сверстников из задрипанных классов «Б» и «В». Не зря же потом весь «В» расформировали и к нам перешли несколько ребят из этого класса. Мы, как настоящие пионеры их приняли в свой отряд. Только не подружились мы с ними, потому что они не стали настоящими ленинцами. Мартыненко, например, не ходил на субботники. А мы, между прочим, там деревья сажали. И улицы убирали. Чтобы город в котором мы живем был красивым и чистым. Ну, вот, скажите мне – какой пионер не захочет, чтобы его город был красивым и чистым? Правильно – плохой пионер. Вот Мартыненко после восьмого класса в ПТУ и ушел. А потом его даже в тюрьму посадили за разбойное нападение. Плохой был пионер. В комсомол его не приняли. ПТУ бросил. В тюрьму сел. Так, что от того каким ты был пионером многое зависит. В седьмом классе меня выбрали председателем совета дружины. Это было очень волнительно. Я прибежала домой радостная, уверенная, что меня будут хвалить родители. Но папа только ухмыльнулся. А мама погладила по голове. Нужно сказать, что я была умной девочкой. Это не хвастовство. Это констатация факта. Да, я твердо верила в то, что:
«Эх, хорошо в стране Советской жить!
Эх, хорошо страной любимым быть!
Эх, хорошо стране полезным быть!
Красный галстук с гордостью носить! Доносить Да! Носить!.»
Но эта вера не мешала мне ночью прислушиваться к голосу, который доносился из спальни родителей. Вот, вы что сейчас подумали? Каждый мыслит по степени своей распущенности. Из спальни родителей, сквозь трескотню и ужасный шум доносился «Голос Америки» или «Говорит Радио Свобода». За долгие годы я научилась узнавать дикторов по голосам, и отвлекаясь от темы на секунду, скажу – скорее всего я стала «радисткой кэт» именно благодаря этим ночным радиоголосам. Мозгов хватало никогда ни с кем об этом не говорить. Меня не предупреждали родители. Мы это вообще никогда не обсуждали. И тем не менее, вот такая я была советская девочка. Мои родители, инженеры, выстрадали свою первую (и последнюю в советской) жизни профсоюзную туристическую путевку в Румынию и Югославию на целых две недели! То, как они готовились к поездке – ни в сказке сказать, ни пером описать. Мама продала цепочку, чтобы выкупить эту путевку. Она одалживала у всех подружек приличные кофточки, чтоб не стыдно было «за границей выйти». Папа занимался сложным обменом каких-то деталей к жигулям, на фотоаппарат и пленки к нему. В доме царило ожидание праздника. В день, когда родители улетали, мы с сестрой остались дома. В пицотый раз мы проверили все списки в которых крупным маминым почерком было написано « что, чего и как». Мне недавно исполнилось 13 лет и я чувствовала себя вполне взрослой. Я вполне могла справится с младшей сестрой, которая в своем шестилетнем возрасте еще ходила в детский сад, и очень по этому поводу переживала. Она хотела быть взрослой, как я. Чтобы это ей говорила мама: «Будешь Риту забирать из сада в пять тридцать, после ужина. Нигде не болтаться. Сразу домой. Спать укладывать ее в девять. Ты – в десять. Все, как всегда. Чтобы мы с папой не нервничали там». Как они могли нервничать там, если бы мы с Риткой задержались бы по дороге из сада у моей подружки Ирки, я не знала, но спрашивать не стала. В тысячный раз уверив маму, что я взрослый человек, и вообще хватит уже, мы их проводили до такси. Кто же знал, что ровно через два дня меня вызовет директор школы и скажет, что за хорошую учебу, примерное поведение и активное участие в жизни пионерской дружины школы меня наградили путевкой. В Артек. Горящей. Путевка была именная. Прочувствуйте – именная, т.е. не на усмотрение завуча и парторга. А имя на путевке - мое. То есть, я должна была за три дня пройти медкомиссию (участковый, почему-то психиатр, из наркологического диспансера справку, что я у них на учете не состою! В седьмом классе! Я не вру. Честное пионерское!) И тогда я получаю билет на поезд. Путевка будет у вожатой, которая назначена сопровождающей - из нашего города ехали еще трое ребят. Я не могла вымолвить ни слова. Как сказать директору школы, что я не смогу поехать в Артек, потому, что мои родители уехали за границу, и я осталась за старшую? Я кивнула, кажется даже забыла поблагодарить, и взяв какие-то бумажки-анкеты, выползла из кабинета директора. Всю дорогу домой я ревела. Почему я такая невезучая? Но, как ни странно, все уладилось совершенно неожиданно. Еще открывая дверь я слышала как звонил телефон. Это была мамина самая близкая подружка Маня. Я разревелась, сбивчиво объясняя, что произошло. Маня успокоила меня и сказала:
- Я не вижу никакой проблемы и считаю, что ты просто обязана поехать. А Ритку я заберу к себе – поживет она у меня. Они с Аллой в один сад ходят, я их и заберу и отведу. Ничего не придумывай. Тебе когда ехать? Тебе нужно постирать вещи, я приду попозже и помогу тебе сложиться. Ты не переживай. Все будет хорошо, и родители были бы просто счастливы, если бы узнали.
- Мне еще медкомиссию пройти... – прошептала я, не веря своему счастью..
Медкомиссия – это отдельная история. Все, что я запомнила это посещение гинеколога. Вот опять не верите! Ну, как хотите. Ритку с ее медведем и сумкой с одежками переселили к Мане. Она ревела и я ревела вместе с ней. Мане пришлось на нас пару раз даже прикрикнуть. На вокзале мы встретились с сопровождающей, меня передали с рук в руки. Маня с Риткой и Аллой поехали в зоопарк, а мы сели в поезд.
...О советских поездах стоит вспомнить отдельно. Читайте в следующем номере.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →