То ли до середины 80-х о подростковой преступности не говорили, то ли её в самом деле было меньше, однако и по воспоминаниям (довольно обрывочным, так как я была маленькая), и по старым журналам создаётся впечатление, что в начале перестройки это обрушилось, как лавина. Друзья из Татарстана такое рассказывали про местные банды, что, как выражалась одна моя знакомая, волосы шевелятся не только на голове.
В моём подмосковном городке было потише - вероятно, потому что это всё же военный гарнизон, какое-то подобие порядка поддерживалось даже в самый разгул демократии, однако совсем без "плохих компаний" не обошлось. Масштаб угрозы, которую они представляли, сейчас и не выяснишь: то ли они просто пили пиво, то ли был какой криминал.
Компанией верховодила Лилька из сорокового дома. Она состояла на учёте в милиции (о том, за какие подвиги, по двору ходили легенды, и, если им верить, с каждым днём Лилька становилась всё ужаснее и ужаснее), была старше всех своих одноклассников на три года, потому что её оставляли на второй год за прогулы (в седьмом классе она уже получила паспорт), ругалась матом и очень опекала маленькую сестрёнку. Впрочем, ходили слухи, что это на самом деле не сестрёнка, а дочка, которую она родила лет в 13 или 14 - переехали они к нам не так давно, так что точно никто не знал. Как я теперь понимаю, скорее всего, она промышляла проституцией, но кто ж теперь знает.
Кроме Лильки, постоянных девочек в компании не было, остальные приходили и уходили по мере возникновения и прекращения "любви" с компанейскими мальчиками. По вечерам они собирались на лавочках. Девочки сидели на коленях у мальчиков, все пили пиво или портвейн "Три топора" (батарея бутылок утром мешала открывать дверь подъезда) и закусывали семечками, курили (дым шёл к нам в окно) и о чём-то очень громко разговаривали. С наступлением холодов они перебирались в подвал, облюбовав почему-то наш подъезд. Старшая по подъезду регулярно вызывала милицию и собирала с жильцов деньги на новые замки и решётки, но ничего не помогало: максимум через три дня после укрепления обороны из подвала снова доносились громкие голоса и запах табачного дыма. Война "этих подвальных" (так их называли в разговорах мои родители) и жильцов длилась года полтора. В ход шли все средства, но ничего не помогало. Когда они разбили какому-то "домашнему мальчику" очки, милиция их слегка припугнула, но оснований для возбуждения дела не нашла.
Закончилось всё в течение буквально пары недель само по себе. Лилькина мама вышла замуж, и они куда-то переехали. На её проводах один мальчик сильно напился и, не дойдя до дома, заснул в сугробе, после его похорон компания распалась.
Большинство из "подвальных" жили в соседних домах, так что проследить, что с кем стало, несложно. Многие не дожили и до тридцати: кто погиб в пьяной драке, кто сел за кражу и умер в тюрьме от гепатита, один, сев на иглу, стал тащить всё из дома, когда родители его за это выгнали, ушёл жить в подвал, и что именно с ним там случилось, теперь не установишь. Впрочем, вполне положительного вида пузатый мужчина с ранними залысинами из крайнего подъезда тоже из них, и неизвестно, о чём он думает, каждый день проходя мимо надписи на стене "Виталик+Юля= любовь" (надпись делалась на не до конца засохшей цементной "заплатке" железным прутом, поэтому держится до сих пор)...