И вот, однажды, мой папан сидел на кухне, да и курил себе спокойненько в форточку. Маман кипятила белье в большом чане, помешивая его специальной палкой. Палка с одного конца была совершенно бесцветной, хотя структура древесины еще угадывалась на ощупь.
Белье смешно булькало пеной и распространяло на всю кухню тяжелый, влажно-горячий дух тропических ливней и хозяйственного мыла.
Маман была кареглаза, гидроперитно-златокудра, румяна и зла.
Сосед Гена - казах, лет сорока пяти, очень похожий на солиста группы "Ялла", стоял возле своего холодильника босой, и любовно поглаживал стеклянную бутылку с длинным горлышком, до половины наполненную какой-то темной, густой жидкостью.
Тетя Галя, его жена - сдобная, восточная красавица с черными волосами до попы, ласковая и истеричная женщина, читала всем вслух гороскоп, помешивая железной шумовкой на длинной ручке тонну жарящегося в настоящем чугунном казане, на настоящем бараньем сале, лука и моркови для плова.
Наташа - девочка лет семи, курносая и белобрысая, собиралась гулять. Кряхтя, пыталась размотать клубок рейтузов, которые намотались и витиевато переплелись с колготами и шерстяными носками. Потому что вчера все это обмундирование было снято одним движением и закинуто на батарею. Там оно и срослось в дивный клубок, обмотавшись для верности варежками на резинке.
На кухню вышла за вечерней чашечкой кофе еще одна соседка - субтильная и кудрявая Тамара в очках со смешной, черепахово-пластмассовой оправой. Тамара была интеллигентна, читала Наташе "Розу мира" и учила рисовать блики на фруктах , так, что самый дрянной натюрмортишко смотрелся шикарно.
- Ой, тут совсем нечем дышать! - сказала простодушная Тамара, и рассеянно улыбнувшись, взяла ковшик тети Гали, чтобы варить в нем кофе.
Тетя Галя, сказала, что " да, мылом и хлоркой на весь этаж пасет!". Лицо ее приняло выражение "гибну я, гибну, о, твари!", и она стала особенно зло читать про кары господни, которые ожидают в этом месяце всех, рожденных под знаком Рыб.
Маман не любила запаха бараньего жира, и недолюбливала Тамару, за то, что она никогда не мыла полов на общей кухне, и раздражалась на тетю Галю за то, что ее длинные, черные волосы вечно лежали дохлыми змеями в общей ванной, она стала свирепеть - булькающее белье только повышало градус раздражения. К тому же, маман, по гороскопу тоже была Рыбой. Наверное, это ее и доконало.
В этот момент благостно-похмельный папан трепался с дядей Геной и все пытался выяснить:
- А что это у тебя, Ген , в бутылке?
Дядя Гена, не дыша, взял бутылку, погладил ее, и чувственно простонал:
- О-о-о-о. Это соус. Это со-евый соус! А знаешь ли ты, что такое - достать в Москве соевый соус?
И он в красках стал рассказывать кто, как и под какими смертями ходил, чтобы привезти ему - простому московскому казаху эту заветную субстанцию.
- А ну-ка, покажи! - вдохновился папан, взял из дрожащих от нежности к соусу, дядьгениных рук бутылку и стал разглядывать ее на свет. В зубах его дымилась папироса "Казбек", шикарно воткнутая в роскошный, привезенный из Германии( где папан служил) мундштук.
- Ну и вонь у вас! - хихикнув, заметил веселый татарин Шамиль, шедший в туалет с кроссвордом и остро заточенным, простым карандашом. Он обычно подолгу сидел в сортире, пока не сойдутся две последние горизонтали и вертикали.
После этой фразы, маман вытащила из бака отбеленную палку, подошла к окну, отпихнула ею дядю Гену, выхватила из губ папахена папиросу вместе с мундштуком, и швырнула их в форточку, с воплем "хватит курить,это вредно и дышать нечем!".
Папахен от неожиданности вздрогнул, и уронил бутылку с соусом дяде Гене на большой палец ноги. Бутылка звякнула о казахский ноготь и разлетелась на три равноценных куска стекла. Темно коричневая жидкость текла по ноге дядьгены , смешиваясь с алым цветом его крови.
Девочка Наташа сидела за дверью, под вешалкой с пальто и шубами, пытаясь завязать тесемки кроличьей белой шапки с помонами, под подбородком. А под шапкой был еще платок, потому девочка Наташа не слышала, как на кухне начался ор, визг, как полетели к потолку съедобным салютом казаны с луком и ковшики с кофе, как пошло фехтование на палках и шумовках...
...как выл и корчился раненый в палец и самое сердце казах, расстроенно матерился и швырял табуретками о газовую плиту папан, рыдала и пыталась рвать на себе и других волосы тетя Галя, прицельно пулялась горячими вареными трусами маман - ловко цепляя их деревянною палкою, гневно и тонко пищала что-то тетя Тамара, и громко и радостно пукал в туалете татарин Шамиль, разгадавший наконец, что Эверест - это Джомолунгма, а вовсе не Пик Коммунизма.
- Па, ма, я пошла гулять! - радостно сообщила девочка Наташа, войдя в кухню...
Девочку Наташу вывел с поля боя папа, проводил ее до входной двери. Папан был очень расстроен, из-за мундштука и, попросил ее, впрочем, без особой надежды "посмотреть под окном, полосатый такой" и что, "если найдешь, получишь сюрприз!"
А зима была снежной-снежной, и в нашем дворе, в районе станции метро "Академическая", намело огромнейшие сугробы. Помню, мы играли в полярников и таскали друг друга на санках по этим сугробам.
Помню, я перестала играть, пошла к нашему подъезду и стала искать его.
И я его нашла - полосатый такой, пижонский мундштук.
И вот эта радость, меня охватившая.
И предвкушение "сюрприза".
И я летела на пятый этаж, по высоченным ступеням, местами обкусанным, и в руке у меня, как у Прометея - огонь, был крепко зажат полосатый мундштук с раскисшей папиросиной в нем.
И я помню, что бой уже закончился, обессиленные воители сидели на кухне, бессмысленно таращась друг на друга. И как всех прорвало, как все хохотали, когда я появилась, запыхавшаяся, с воплем :
- Папааа, я его нашлааа!
Как мама, тетя Галя и тетя Тамара, вместе подметали с пола жареный лук и морковь, вытирали соевый соус, сдобренный дядьгениной кровушкой, бинтовали ему раненый палец и как стучал из сортира дядя Шамиль, который давно разгадал кроссворд, но не мог выбраться, потому что дверь была приперта стулом и табуреткою, на которых стоял бак с бельем и казан без лука и без моркови.
И я никогда не забуду, как папа обрадовался. Как хохотал и восторженно тряс меня за плечи, как удивлялся и все расспрашивал, как это я смогла найти мундштук в таком снегу? А я рассказывала снова и снова, каждый раз приукрашивая свой подвиг на пару - тройку мелких деталей.
И как папа дал мне большое, румяное яблоко, да насыпал молный кармашек конфет "морские камушки" - дубовых и разноцветных.
Очень вкусных.
