Итак: посредственный роман, отягощённый всеми родовыми пятнами (для пуристов - имеются в виду пятна, оставляемые руками акушеров на теле новорожденного текста) советской литературы для подростков. И это довольно обидно, так как сюжет придуман хорошо, герои нетривиальны, все связки между персонажами работают от начала до конца. То есть композиционно роман удачен. Неудачно только его выполнение.
Рассказ ведётся от имени девочки, переживающей переходный возраст. То есть, тот момент, когда девочка становится девушкой, осознаёт свою сексуальную идентичность (простите за физиологизм) и учится жить. Но в романе ничего этого нет. В советской подростковой литературе вообще избегали подобных тем. Да и в русской литературе тоже. Если же к проблемам взросления всё-таки обращались, то решали их наотмаш, погрубее, поскорее, с плохо скрытым отвращением к собственным воспоминаниям — особенно сие заметно в ранней трилогии Льва Толстого «Детство, Отрочество, Юность».
При советской власти положение не изменилось. Хотя кое-кто из авторов контабандой протаскивал «лирику взросления» в свои тексты (культовая «Дикая собака динго» Фраермана, малоизвестный шедевр Валентина Катаева «Хуторок в степи» и ещё пара наименований), но в целом эта литература сосредоточена на пафосе коллективизма, граничащего с конформизмом. Главной проблемой, стоящей перед подростками, по мнению советских писателей, оказывалось слияние с коллективом.
Вот и тут: хотя героиня тесно общается сразу с двумя мальчиками, причём один из них ярок, красив и увлекается спортивным фехтованием, девочку занимают не интересные мальчики, а химические опыты и карбид в бутылке. При этом она ещё и стихи (вполне серьёзно - хорошие стихи) сочиняет, что выглядит очень странно. Сухой, деловитый, сдержанный стиль, лишёный литературных красот вдруг сменяется рифмованными лирическими вставками. Ну, там имеются внутренние монологие девочки о том, о сём, но это больше отвлечённые рассуждения о литературе, погоде и социуме, чем какие-то переживания. Между прочим, "необыкновенный подросток" с талантами был настолько клишированным персонажем советской детской литературы, что В.Медведев в повести "До свадьбы заживёт" не без сарказма изобразил толпу высокоталантливых подростков, с гиканьем травящих подростка заурядного, выделяющегося на общем фоне именно отсутствием талантов. Примерно та же коллизия воспроизведена в киноповести Львовского "Прыжок в высоту", но мы сейчас не об этом.
...И ведь нельзя сказать, что у автора нет сюжетной возможности как-то эротизировать свою героиню. Она, например, обожает своего отчима (кстати, автор намекает, что матери девочки это не очень нравится, она явно ревнует дочь к мужу), который единственный способен оценить её стихи. Или третий мальчик, мужественный второгодник, над которым девочка «берёт шефство» и который влюблён в неё. Какие возможности для игр расцветающей женственности! Но не происходит ничего.
В конце концов Киселёву до такой степени надоедает его роман, что он не находит ничего лучшего, чем убить папу-милиционера третьего мальчика (второгодника) и заставить детей играть в шерлоков-холмсов. Характерно, что злодеями оказываются не воры-грабители, а люди, работающие в нелегальной артели, что-то шьющие и продающие. Шпекулянты пр-р-роклятые! Кажется, они при этом для пущей омерзибельности и с «полицаями» времён оккупации связаны...
Упоминал ли я, что действие романа происходит в Киеве? Нет, не упоминал, потому что для действия это абсолютно безразлично. Ричард Викторов при экранизации перенёс действие в Волгоград, и сюжет ничуть не пострадал, просто девочке на вопрос «кто твой любимый поэт?» пришлось ответить не «Шевченко», а «Пушкин».
Викторову пришлось напрячься при экранизации такого безблагодатного материала. Кое-что он сумел поправить. Например, выбросил из сюжета всю криминальную линию, взял на главную роль самую эротичную юную актрису тогдашнего кино, Лену Проклову, и то, что не удавалось выразить романным текстом, скользило пластикой жестов и влажностью взглядов. Надо видеть, с какой кошачьей ласковостью героиня Прокловой облокачивается на спину своего отчима — это очень хорошо, это очень женственно, сразу понимаешь, какого именно мужчину будет искать себе эта девочка, когда вырастет.
Но не всё получилось. Есть в романе такой эпизод. Мальчик пересаживается за парту к героине, заявляет, что будет сидеть рядом с ней, она берёт его под своё покровительство, а потом он заявляет, что он сильный и предлагает ей потрогать свой бицепс. В романе написано: «Я потрогала, в самом деле, он очень сильный», после чего героиня без всяких комментариев опять возвращается к химическим опытам. А в фильме такой фокус не прошёл бы. Прикосновение девочки (там более Лены Прокловой) к мальчику — э-э-э, это уже настоящая жизнь, а не опыты с карбидом. Поэтому сцена снята со спины, общим планом и, хотя мальчик предлагает девочке свой мощный бицепс, она совершенно индиффирентно сидит, даже не делая попытку потрогать руку своего соседа.
К тому же, внутренние монологи героини пришлось озвучить, так что своё заветное девочка высказывает вслух, обращаясь к окружающим. При этом она, естественно, выглядит глуповато.
Да и вообще. Как в большинстве книг советской литературы, действие романа происходит в славном советском «сейчас», начисто лишённом привязок к определённой эпохе. Это ещё один большой недостаток, и на нём я заканчиваю, указав напоследок, что роман не плозой, а просто посредственный. Нет-с, роман не плох. Для нетребовательного читателя - самое оно.
Кстати, уже после публикации сей заметки до меня дошёл слух, что Киселёв написал продолжение романа под названием "Только для девочек" и вот там-то перечисленных недостатков нет. Но, к большому моему сожалению, продолжение я романа не читал. Не нашёл его нигде.