Единожды "совок" допустил сплетню о ком-то: в 70-е в Воениздате вышла книга"Спираль падения Солженицына", в которой было много ярких эпизодов из жизни телёнка, бодавшегося с дубом. Но! Уже во второй половине десятилетия книгу изъяли из библиотек и первый мой конфликт с КГБ был связан с тем, что я, дурак, похвастался, будто читал эту книгу (в самом деле читал, перепечатанную на машинке и даную мне под большим секретом). Всё остальное было спокойно, как поверхность пруда в безветренную погоду. Почему так страстно любили в СССР Пикуля, хоть он плохой рассказчик и бездарный писатель, на грани графомании? А потому, что в его пухлых романах было неимоверное количество фактов и сплетен, просто много живой, незасушенной информации на разные темы. Мы, простые советские люди, задыхались в информационном вакууме, страдали от невозможности узнать хоть что-то о чём-то.
Стерильность советской культурной среды брежневской и постбрежневской эпох доходила до гротеска: первый, ещё сталинский, фильм о Петре Первом по сценарию А.Н.Толстого динамичен, достоверен, полон ярких героев и имеет захватывающий сюжет, зато второй, формально представляющий экранизацию увлекательнейшего романа всё того же А.Н.Толстого, романа, битком набитого приключениями, авантюрами и историческими фактами, оказался нудным, скучным "фильмом ни о чём". Потому что снят был в период "застоя"; и, как в зеркале, отразил феномен остановившегося времени без событий.
На самом же деле, конечно, события происходили. Просто о них нельзя было говорить. О происходящих событих знали лишь те, кто оказывался рядом. Например, помню, как к нам во двор в 1969 году привезли песок для детской песочницы, и в куче песка обнаружилась отрезанная кисть человеческой руки. Мне было противно прикасаться к дохлятине, но менее брезгливые мальчишки два дня таскались с ней, пугая девчонок, пока не потеряли кисть где-то в палисаднике. Что это было? Неизвестно, да и знать не надо, не следует знать о таких вещах. Помню, как кто-то начал насиловать и убивать девочек на нашей улице. Милиция делала вид, что ничего не происходит и даже специально предупреждала на собраниях в ЖКО, что болтовня на эту тему будет преследоваться по закону, как "распространение заведомо ложных измышлений", но похороны третьей девочки вылились на нашей улице в настоящую демонстрацию и убийства прекратились. Маньяк, видимо, сообразил, что надо перенести свои действия куда-то подальше, в другой район. Но официально ничего этого не было. Это не происходило нигде и ни с кем.
Кстати, вероятно, я видел убийцу прямо по ходу действия: заметил в окно, как какой-то дяденька уговаривает мою младшую сестру, ей тогда было лет десять, она отказывается, тогда он подхватывает её за локоть и собирается куда-то вести насильно. Я заорал в форточку, что сейчас спущусь, но, когда вылетел на улицу, дяденьки уже не было в поле зрения. Стоял прекрасный солнечный октябрьский денёк, вокруг сновали озабоченные бабки с кошёлками и никто не вмешивался в чужие дела. Сама суть советской кульутры заключалась в отсутствии новостей и в тёплой, ровной, сердечной, немного слащавой интонации, с которой сообщалось о том, что "в Багдаде всё спокойно".