Спрашиваю:
–Что рисовали?
Он, чуть не плача:
– Я не смог это нарисовать.
– Но что рисовали?
– Как дедушка убивал своего сына.
– ?!!! – я в шоке, в памяти всплывает Иван Грозный.
– Серьезно, ну, что рисовали?
– Как дедушка хотел убить своего сына, – так, понятно, про Авраама речь. – А кто тему задал? И что, все дети это рисовали?
– Да, все, как папа убивал своего сына, но у меня не получилось.
Далее, за полчаса нашей посиделки в кафе, я ещё несколько раз услышала это «дедушка убивал своего сына». Казалось, он склоняет эту фразу, пытаясь пристроить полученную картинку в своем сознании, найти ей там место, что ли, – впихнуть, наконец, это «невпихуемое» в «папа-мама-я»-концепцию, доныне нерушимую. И ощущает дискомфорт оттого, что это нерушимое начинает потрескивать по швам.
Когда в шестой или седьмой раз за 15 минут я услышала эту фразу, я пошла к педагогу. Спрашиваю, зачем детям в 7 лет задают рисовать такие жестокие вещи, так же психическую травму можно получить. В ответ – «а мы проходим Библию». Мне показали рисунок сына с прошлого занятия – два голых человека дерутся на пригорке – Каин убивает Авеля.
На мои робкие вопросы о «мифах древней Греции, например», был ответ:
–Мы весь год будем проходить Библию, а если вам не нравится Библия, – сказано было с пылающим взором, – можете не ходить на занятия – они факультативны.
Также мне очень доходчиво объяснили ценность Библии, её роль в культуре – сам Рембрандт рисовал эту сцену! – (и мама его не возмущалась). Постановка вопроса – «зачем в 7 лет рисовать сцену убийства?», – а именно в таком виде она отложилась в памяти у ребенка, что «папа убивает своего сына», а вовсе не то, что ангел остановил его руку, – (про ангела пообещали на следующем уроке!), – постановка вопроса была передернута – или просто не замечена, – вопрос был переведен в плоскость – «она против Библии!».
Слава Богу, что к поясу Богородицы их не повезли в рамках программы.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →