Итак. Первое.
Я беседую с Тамарой Петровной Павлюченко. Родилась 1 сентября 1941 года (в этом году у Тамары Петровны был
юбилей). Окончила актерский факультет театрального училища при ТЮЗе, режиссерский факультет ЛГИТМиКа (Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии).С 1964 работала в Детской редакции Центрального телевидения: помощником режиссера, ассистентом режиссера, режиссером-постановщиком программ «Книга в твоей жизни», «Будильник», «Лица друзей», «До 16-ти и старше…». С 1989 — главный режиссер Детской редакции Центрального телевидения. С 1995 — главный режиссер телекомпании «Класс!». В 1996 году была режиссером-координатором международного проекта «Улица Сезам». Общий стаж работы в кино и на телевидении - 40 лет.
В настоящий момент Тамара Петровна преподает режиссуру в Первой Национальной Школе Телевидения. Здесь мы и беседовали. Нижеследующий текст скорее является расшифровкой диктофонной записи. Его следовало бы искромсать, но для истории, публикую его здесь целиком.
А.: Тамара Петровна, очень приятно, что наша встреча состоялась. Прежде всего, хочу сделать небольшую преамбулу. История вопроса такова: рыская по Интернету в поисках артефактов советской эпохи, обнаружил киноальманах «Этот фантастический мир». Посмотрев, остался в абсолютном восхищении. Сейчас подобного, к сожалению, уже не снимают. Увы, до наших дней сохранились не все выпуски. №1, 3 и 9 исчезли в Госфильмофонде, №6 находится в браке (Прим. - на момент интервью выпуск еще не появился на торентах).
Т.П.: А что в «Шестом»?
А.: К сожалению, у меня даже нет этой информации (Прим. - косяк, ведь она была доступна). №1 это Жюль Верн «Из пушки на Луну», Герберт Уэллс «Человек, который мог творить чудеса», Станислав Лем «Путешествие четырнадцатое». №3 это Александр Грин «Блистающий мир», Аркадий и Борис Стругацкие «Малыш». №9 – это «Улыбка» по Брэдбери, а вот что в «Шестом» я даже не смогу сказать. Хотя постойте, «Шестой» даже не ваш, он другого режиссера (Прим. - ещё один косяк).
Т.П.: Да-да, там очень много… №1, по-моему, делал Витя Спиридонов…
А.: Виктор Спиридонов делал №6, 7, 8 и 14 (Прим. – на самом деле №7, 8, 9 и 14).
Т.П.: (задумчиво) А первый тогда делал, не Сахаров ли? Да, наверное, №1 делал Сахаров (?), потому что я помню, что №1 не мой. Их ведь было очень много. Один из последних делала Тоня Зиновьева …
А.: Если возможно, я бы очень хотел узнать контакты других режиссеров. Потому что о некоторых почти нет информации. Например, про Антонину Зиновьеву. Даже полное отчество отсутствует. «Антонина Ф. Зиновьева».
Т.П.: Антонина Филипповна Зиновьева. (вспоминая) она делала много любопытных телеспектаклей. Очень профессиональный режиссер, закончила ГИТИС. Сейчас уже очень почтенного возраста, ей 80 с чем-то, но она в полном здравии.
А.: Собственно у меня возникла мысль создать сайт об альманахе, чтобы вся информация была собрана в одном месте. И, как начало, первый материал – это наше интервью. Если Вы не возражаете, приступлю к вопросам.
Т.П.: Да-да, конечно.
А.: Расскажите, пожалуйста, как возникла идея создания подобного альманаха и почему она вас заинтересовала?
Т.П.: В советское время телевидение работало по плану. Сейчас сетка программ пересматривается каждые полгода, а раньше она устанавливалась на год. Сдавала её редактура, а не режиссура. Мы были как бы вторым звеном. Существовал целый театральный отдел. Для детей делалось очень много программ. В нашей редакции было около 27-28 рубрик. Все было по возрастам: для самых маленьких «Спокойной ночи малыши», «Выставка Буратино». Существовала градация для маленьких, средних и для старшеклассников. Когда я пришла работать на телевидение, сначала у нас была редакция для детей и молодежи, потом мы разделились: «молодежники» стали отдельно, «детская» стала отдельно. Как «детская редакция» мы просуществовали до 1994 года, когда уже появилась телекомпания «Класс».
Телевидение было просветительским. Миссия просветительства была очень велика. Была такая публицистическая передача «Книга в твоей жизни», Боже с какими книгами мы работали: Астафьев, Носов (Не Николай, а Евгений), все самые лучшие писатели. Это было изумительно, я вспоминаю, как делала программу, где Алексей Петренко читал «Красное вино победы»…
Телевидение было просветительским. Миссия просветительства была очень велика. Была такая публицистическая передача «Книга в твоей жизни», Боже с какими книгами мы работали: Астафьев, Носов (Не Николай, а Евгений), все самые лучшие писатели. Это было изумительно, я вспоминаю, как делала программу, где Алексей Петренко читал «Красное вино победы»…
Было много фильмов-спектаклей. Иногда мы делали их как фильмы, но назывались они спектаклями. В принципе, когда в советское время был лозунг «Все лучшее – детям», он, конечно, не соответствовал действительности, потому что… Да, можно было много снимать, делать – предлагайте, доказывайте. У нас были классические спектакли для детей, причем спектакли делались прекрасные. Мы снимали телеспектакль «Волшебник изумрудного города» с изумительными образцовскими куклами. Гена Гладков написал потрясающую музыку, кукол озвучивали лучшие актеры: Плятт, Табаков, Муся Виноградова.
Для детей делалось много, но денег всегда давалось мало. Тоже самое было и с большим кино. Фильм для детей получал меньше средств, чем фильм для взрослых. Поэтому «Все лучшее - детям» это, конечно, в первую очередь лозунг. На практике, как всегда, слова чуть-чуть расходились с делом. Но, несмотря на это очень многое все-таки делалось. В детской редакции была действительно масса программ.
И вот двум нашим редакторам Людмиле Ермилиной и Андрею Костенецкому пришла идея делать фантастику. Надо посмотреть правде в глаза, сама я никогда не была поклонницей этого жанра. А в те годы фантастика была в моде. Выбиралась хорошая литература: Брэдбери, Азимов, Беляев, Уэллс. В ней поднимались очень интересные вопросы: психологические, взаимоотношения людей. То есть все то, что интересно людям, но при этом в какой-то фантастической форме. Сначала сценарии делали Ермилина и Костенецкий, потом у нас появились настоящие профессиональные сценаристы: Вера Шитова, Георгий Капралов. Редактором работала Наташа Чичко.
Конечно, тогда мы видели мало американской продукции. Что-то, конечно, видели, но того потока, который есть сейчас не было. Мы отдавали себе отчет, что не можем соревноваться в техническом оснащении и, в общем, не ставили перед собой такой задачи. Я сразу же настаивала на том, чтобы делать все это где-то на природе, чтобы можно было что-то построить, доделать, домыслить.
У нас была мало денег, но очень многие люди шли нам на помощь. Причем абсолютно бесплатно. Например, в новелле «Бунт спасательной лодки», интерьер подводной лодки это барокамера, на целую неделю предоставленная нам научно-исследовательским медицинским институтом. И вот, совершенно бесплатно, мы снимали в этой барокамере целую неделю.
А чтобы изобразить погружение подводной лодки, мы написали письмо в институт океанологии. На три дня нам предоставили корабль в Феодосии, оборудованный барокамерой. Разумеется, наши художники оформили его соответствующим образом. Тогда очень многие люди шли нам на встречу. И не для прессы надо сказать – по окончанию съемок с некоторыми мы расплачивались тремя бутылками водки.
Если была фантазия, вам было легко снимать – вы что-то придумаете, где-то раздобудете, узнаете, вам обязательно дадут.
Или как поезд в новелле «Суд». Ведь это железнодорожники предоставили нам недоделанный экспериментальный поезд. Он был не на ходу, и мы снимали его прямо в ангаре, где он стоял.
А когда мы делали экранизацию Ефремова (Выпуск №6) про динозавров. Нашли в Подмосковье песчаный карьер, это как раз было очень жаркое лето 1981-го. Все умирали от жары. И в этом карьере мы снимали целую неделю. Было очень тяжело, грим тек… Юрочка Богатырев тогда исполнял главную роль. Но ничего, сняли ведь.
В общем, тут, как и везде «Волка ноги кормят». Я, художники, все мы горели этим. Надо сказать, что у нас всегда были великолепные актеры. Достаточно назвать фамилии тех, которые у нас снимались: Евстигнеев, Марцевиц, Юрочка Богатырев, Андрей Попов, Юрский, Виктор Николаевич Сергачев, Смоктуновский, Петренко, Юрий Васильевич Яковлев в 451 по Фаренгейту, Вокач, Вацлав Янович Дворжецкий. Очень многие из МХАТа. Наверное, половина всех мхатовских актеров. Это были артисты первой величины. Конечно, были и молодые. Прекраснейший Леонид Каюров (потом он ушел в церковь). И ведь снимались все за копейки, даже смешно сказать. И все они работали для детей.
А.: А как происходил выбор тем? Ведь каждая серия крутится вокруг какой-то одной темы. Выбирали сценаристы?
Т.П.: Да, это были сценаристы. А ещё у нас всегда было вступительное слово, Гречко общался с кем-нибудь из ученых. В этом тоже было просветительство. Космонавты вообще любят фантастику, да и потом они сами в какой-то степени побывали в фантастических приключениях.
А.: Ещё один вопрос о выборе тем. Начиная с 10-го выпуска, все сюжеты становятся очень тревожными. Если сначала темы были довольно спокойные и благостные: технологии, экранизации классиков - Уэллса, Твена, то потом появляется явная тревога. Произошло возвращение с других планет на Землю. Но на Земле ещё тревожнее, чем в космосе: «Бунт спасательной лодки», «Ржавчина», мрачнейшая «Бездна». С чем это было связано – время или это простая случайность?
Т.П.: Я думаю, что это было как-то интуитивно. 1984, застойное время, но мы уже выросли из детских штанишек, и нам хотелось чего-то большего. Меня с самого начала интересовал человек, с его отношением к миру, его мироощущением. А остальное, в общем-то, было внешним. Ведь, вот например, в нашем «С роботами не шутят» мы показывали, как цивилизация и компьютеризация влияет на людей, что происходит с людьми. Как они не выдерживают этого… А сегодняшний день кое-где это доказывает…
А.: В последних выпусках есть просто пророческие мысли. Я выписал несколько, вот например в №11 Г.А. Капралов говорит о «западной фантастике прошибающей лазером все преграды», то есть в общем, то, что мы сейчас в ней и наблюдаем. И, конечно же, в «Знаке Саламандры» момент, когда пожарные смотрят телевизор. Сейчас в Интернете очень многие пишут, что в детстве этот момент казался абсолютной чушью, а если сейчас включить реальный телевизор, что мы увидим там? Предугадать в 1984-ом, это ведь почти волшебство…
Т.П.: Наверное, интуиция. Ведь это вещь такая.
А.: Были планы снимать ещё выпуски или была точка, когда стало ясно - все?
Т.П.: Когда в конце 80-х появились первые видаки и фильмы с американской фантастикой, я поняла, что мы уже не можем соперничать в техническом состоянии. А тут ещё появилась другая вещь – мы стали делать фильмы о первой любви, и я переключилась на это. Я благодарна судьбе за то, что мне удалось снять «Машеньку», «Графиню Шереметеву», «Грибоедовский вальс». Зеленов снимал «Детство Никиты», а Оля Вихаркова снимала новеллы по чеховским рассказом. А потом развалилось и это.
Но это было прекрасно. Потому что о детях думали, для детей снимали. Конечно «Машенька» и «Графиня Шереметева» были для старшеклассников, но всё равно для детей. Цикл назывался «Первая любовь».
А.: Есть надежда, что мы ещё увидим экранизацию сложных фантастических произведений, где спецэффекты не главное?
Т.П.: А появится ли новый Брэдбери? Ведь удивительнейшая вещь, это именно он все предсказал. Человек, который жил в более развитой цивилизации, чем мы, по крайней мере, в техническом отношении. Но ведь он даже никогда не летал на самолетах… Он боится этой цивилизации, видимо ощущая какую-то опасность.
Я часто говорю студентам: что может быть лучше, когда актер играет и рассказывает что-то о твоей душе? Ведь фантастика, как и любое искусство, должно врачевать душу. Это самое главное, а остальное… да, ученые изобретают, делают. Безусловно, цивилизация помогает жизни. Но ведь я не могу полюбить этого зеленого и хвостатого из «Аватара». Это можно посмотреть один раз и все. Это сказка. А мне интересно кино, где говорят о человеке и его душе, что происходит с ней. Мне хочется, чтобы она не стала компьютерной. А иногда я вижу, что она постепенно становится.
А вот робот Бори Плотникова из нашего «С роботами не шутят», который вдруг стал чувствовать людей. Мне интересно, чтобы было сердце и душа. Например, когда робот может сопереживать больше человека. Но это конечно фантастика.
А.: Как Вы думаете, в связи с чем произошел перекос во внешнюю сторону? Ведь люди остаются прежними. Может быть, не дают снимать сложные вещи, не дают денег на них? Или дело в рейтингах?
Т.П.: Рейтинги нужны, что прикрывать съемки Бог знает чего. Я думаю, что это идет от падения уровня образования. Все можно посмотреть, в Интернете можно увидеть любой фильм. Получается потребительство. И, разумеется, потребляют. Мне, например не нравится попкорн в кинотеатрах. Ведь попкорн в кинотеатре отбивает охоту думать, страдать и сопереживать. Я смотрю на своих студентов. 90% из них люди с одним высшим образованием. Видимо что-то их теребит, и они приходят получать второе. Все они очень образованы в техническом плане, говорят на компьютерном языке, я уже почти не могу их понять. Во всем разбираются, с компьютерами на дружеской ноге. (Я тоже монтировала на компьютере, но я с ним не на дружеской ноге. Я его побаиваюсь). Спрашиваю: Читали «Медного Всадника?». Отвечают: Да нет, вы же знаете, мы ведь перестроечные, у нас литературы по полгода не было.
Я думаю все это от малого образования и малого чтения. Ведь лучше книги нет ничего. Огульно говорят: Я Достоевского не люблю. Спрашиваю: «А ты читал?» – «Нет, но он очень сложный». А ты прочти. - Да, Достоевский сложный писатель. «Нет-нет, жизнь и так трудная, я не хочу себе расстраивать». А что ты боишься? «Душа то обязана трудиться и день, и ночь, и день и ночь!». А хотят только: «Развлекайте! Развлекайте!». Я не против, но вспомните все комедии, ведь даже в них всегда была заложена глубокая мысль.
Тогда читали больше чем сейчас, хотя и тогда многие читали мало. Однажды к юбилею Пушкина мы в редакции делали передачу. Тогда ведь телевидение, все четыре канала целый день говорили о Пушкине. И вот мы сделали передачу. Наш корреспондент около памятника Пушкину просил прохожих процитировать что-нибудь из поэта. Но и тогда никто не мог ничего вспомнить, в лучшем случае первые слова: «Я помню чудное мгновение» или «Мой дядя самых честных правил», а дальше уже начинались проблемы.
В советское время в фантастику уходили. Ведь вспомните великого Тарковского. Я не говорю о «Солярисе», но «Сталкер», «Зеркало» - это ведь тоже своего рода фантасмагория чувств.
А.: «Зеркало», мне кажется, больше автобиографический фильм.
Т.П.: Конечно, он автобиографичный, но с какими приемами. Вы вспомните картинку: эта кровать, Брейгель… Который у него почти всегда.
А.: Тамара Петровна, как вы думаете, из того, что вы сделали в альманахе «Этот фантастический мир», что наиболее актуально сейчас?
Т.П.: Я думаю это «Знак Саламандры», «С роботами не шутят» и «Бездна» Антонины Зиновьевой.
А.: В «Бездне» очень мощное музыкальное сопровождение.
Т.П.: Да, у нас тогда были очень хорошие композиторы: Евгений Дога, Андрей Головин. Вообще, в детской редакции работало огромное количество хороших композиторов.
А.: Заканчивая, нашу беседу, задам совсем детальный вопрос. Вы не вспомните новеллу «Янки при дворе Короля Артура», где снимался эпизод с источником? В Москве?
Т.П.: Это снималось под Звенигородом. А вообще «Янки» снимался в Царицыно. Там все ещё было разбитое. А Богатырев там не играл?
А.: В «Янки»… кажется, нет. Он играл в «О скитаниях вечных и о Земле» с Поповым.
Т.П.: Ах да, там ещё эта изумительная собака. Тогда мне была нужна немного фантастическая собака. Это афганская борзая голубого цвета. Они ещё только появились. Помню, как тогда разыскала его.
А.: В этих деталях есть что-то потрясающее, пусть и уходящее.
Т.П.: Да нет, вкус сейчас есть. Появились замечательные молодые киношные режиссеры, просто на телевидение идут совсем другие люди. На телевидение люди пришли показывать себя. Я ещё и тогда это говорила и повторяю сейчас, нужно перефразировать Станиславского: «Любите искусство в себе, а не себя в искусстве». Перед каждой телекомпанией повесить: «Любите телевидение в себе, а не себя в телевидении». Сейчас все выпячивают: «Я, Я, Я». А если я не хочу смотреть? Почему мне это навязывают? Сейчас такое количество хорошей литературы, может быть немного меньше чем раньше, но ведь есть: что-то у Сорокина, что-то у Пелевина. А сколько русской классики, и фантастики. Все это можно снимать, снимать, снимать.
А.: Огромное вам спасибо, Тамара Петровна.
Т.П.: Спасибо вам, за то, что прониклись. Очень приятно, ведь прошло много лет, и уже многое забылось. Ведь вы понимаете, нас никто не разбирал, никто не писал. Это считалось как должное. Ещё и критиковали. А ведь мы снимали за две недели. Конечно, сейчас тоже снимают быстро, но выдают полную халтуру, а мы все-таки пытались сделать что-то необычное.
23.03.2010
Второе. Интервью с Антониной Зиновьевой. Интервью было телефонным, поэтому длительного разговора не получилось.
А.: Антонина Филлиповна, в Интернете я не смог найти о вас никакой информации. Для меня вы остаетесь настоящей загадкой. Расскажите пожалуйста немного о себе и своем творческом пути.
(небольшой кусок отсутствует)
А.Ф.: …когда шла борьба с космополитизмом, закрыли театр Михоэлса. Это был очень хороший режиссер и очень хороший театр. Затем под этой же маркой закрыли театр Таирова (Александр Яковлевич), так как от него шло «зарубежное влияние».
В общем, я окончила студию у Таирова примерно в 1949, потом несколько лет работала в театре у режиссера Воинова (Константин Наумович). Он организовал молодежную труппу, но, к сожалению, Константин Наумович очень быстро спился. Затем я поступила в ГИТИС на режиссерский факультет к Андрею Александровичу Гончарову. Окончив ГИТИС, я стала работать на телевидении.
А.: Я обратил внимание, что практически все спектакли, которые вы сделали, так или иначе тяготеют к детским, или я ошибаюсь?
А.Ф.: Просто я была в детской редакции. Но кое-что я сделала и для «молодежников», хотя потом мы с ними и разошлись. У меня была «Зимняя сказка» Шекспира, Островский («Свои люди - сочтемся»)… Островского я делал с Юрием Соломиным, но, к сожалению, вся пленка была испорчена. А потом я сделала несколько детских «многосерийников» с Симоном Соловейчиком. Год-два мы делали «Ватагу семь ветров». Затем я работала с Сергеем Ивановым («С нами не соскучишься»). Одним словом у меня было много цикловых фильмов.
А.: Как получилось, что вы вышли на жанр фантастики? Это случайность или у вас был собственный интерес?
А.Ф.: Существовал целый отдел, который занимался именно фантастикой. У них был организован цикл «Этот фантастический мир», где мне предложили сделать несколько фильмов.
А.: Я обратил внимание, что ваши новеллы - «Бездна», «Психодинамика Колдовства» и «Абсолютная защита» сделаны в разных жанрах. «Бездна» - притча, «Абсолютная защита» - чистой воды комедия, а «Психодинамика» - своего рода лирическая новелла, этот выбор был намеренным или так получилось само собой?
А.Ф.: Так получилось. Я недавно смотрела «Абсолютную защиту» и поняла, что надо было её сделать с большим юмором, чтобы получилась комедия.
А.: Но ведь она и получилась комедийной…
А.Ф.: Можно было сделать ярче. Не увлекаться фантастикой, а скорее юмором.
А.: Расскажите о каких-нибудь интересных эпизодах во время работы с актерами?
А.Ф.: Вы знаете, это было так давно. Например, Петр Федоров до этого снялся только в одном фильме в роле подростка (прим. - Антонина Филипповна ошибается). А мне как раз очень хотелось, чтобы актер был молодым, чтобы все было не так серьезно. Ещё он занимался ушу и был прекрасно подготовлен физически. Я была с ним знакома и взяла его на эту роль. А все остальные там, в общем-то, эпизодические.
А.: А как работалось с Александром Кахуном на съемках «Психодинамики Колдовства»?
А.Ф.: (усмехается) Нормально, там же у него, в общем-то, небольшая роль… Ничего такого, чтобы запомнилось - не было.
А.: То есть все это было рабочими моментами?
А.Ф.: Да. К тому же это было очень давно, многое уже подзабылось.
А.: Какая была атмосфера на съемках?
А.Ф.: Я помню, что было очень трудно сделать сцену, где по столу двигается стакан. Мучились мы страшно: проделывали какие-то щели, ползали под столами. Это было занятно.
А.: Во всех новеллах чувствуется очень мощная драматургия и игра актеров. Подобную игру можно редко встретить в известном фильме, а здесь вроде бы и не очень известный фильм, а сыграно великолепно. Поэтому я и подумал, что вы знаете какой-то секрет работы с актерами, что удалось заставить их так играть.
А.Ф.: Не знаю. Актеры у меня всегда очень хорошо играли. Например, Юра Соломин блестящие сыграл Подхолюзина, но вот из-за пленки ничего не пошло…
А.: А были планы снимать ещё серии, или уже тогда все разваливалось?
А.Ф.: Да, единая молодежная и детская студия раскололась на две самостоятельных. А передачи, которые были на грани: вроде бы подростковые, а вроде бы и детские - выпали.
А.: То есть все исчезло ещё до развала Союза?
А.Ф.: Да, мы разделились до развала.
А.: Из тех новел, которые вы сделали, какую считаете наиболее совершенной?
А.Ф.: «Бездну».
А.: Как делался внешний антураж и декорации? Например, интерьер корабля в «Абсолютной защите»?
А.Ф.: Не было ничего особенного. Вы знаете, у меня был очень хороший художник. Если что-то недоделывали, он мог не вылезать из студии и сделать все самостоятельно. Помните на натуре в «Психодинамике колдовства» есть внешняя сторона хижины? Так вот это он выезжал и самостоятельно строил. А внутри – это уже студия. На его энтузиазме было сделано очень многое: те же куклы из «Абсолютной защиты».
А.: А автомобиль был с «Мосфильма»?
А.Ф.: Автомобиль мы заказывали в каком-то парке.
А.: Огромное вам спасибо за спектакли, они производят огромное впечатление. До свидания.
А.Ф.: Спасибо вам большое, до свидания.
P.S. Напоследок совсем уж мелочь - вот этот кадр из серии "Психодинамика колдовства" (самая последняя серия альманаха)
снят возле ограды церкви Климента папы Римского недалеко от станции метро Третьяковская. Обратите внимание на ограду на современном фото:
