Для советского сознания существуют только абсолютные величины (Пушкин, Чайковский и Репин), не допускающие множественного числа, однако из всякого правила бывают приятные исключения. Так, Самый Великий В Мире Кинорежиссёр для советского человека неизменно двоился. Это был, во-первых Маэстро Фредерико Феллини (большой друг нашей страны, о чём он, вполне вероятно, не подозревал), и, ещё раз во-первых, – Андрей Тарковский.
Андрей Тарковский был несомненно иконой для советской интеллигенции, что, разумеется, не означало, что советская интеллигенция сколько-нибудь понимала его фильмы. Это и не требовалось – понимать. В конце концов, сам Тарковский неоднократно указывал, что в его фильмах понимать, собственно, нечего, и обожал публичные упражнения в ненависти к интеллектуалам (тем, кто имеет наглость «понимать») и интеллектуализму. Советская интеллигенция на фильмах Андрея Тарковского... медитировала.
Репутации гения Андрей Тарковский достиг очень быстро. Неоэкспрессионистское «Иваново детство», мощно замешанное на эстетике польского кино 50-х годов, стало мировой сенсацией. Впоследствии Андрей Арсеньевич отзывался о своём кинодебюте довольно кисло («...это всё тот же соцреалистический кич, в духе «Сына полка», только всё сделано в точности наоброт...»), однако тут проявляется, скорее, попытка за счёт демонстративного принижения киношедевра приподнять свои остальные фильмы, я ставлю «Иваново детство» очень, очень высоко, выше, чем его оценил сам автор фильма. В детстве я, конечно, сей фильм терпеть не мог, предпочитая разухабистое «Это было в разведке». К тому же меня и моих сверстников пичкали «Ивановым детством» насильно, загоняя на сеанс от школы и показывая в пионерлагере чуть ли не каждую смену...
Зато второй фильм Тарковского стал легендой. «Андрея Рублёва» никто не видел, но многие слышали и пересказывали увиденное шопотом. Фильм, говорят, произвёл впечатление на мировую кинокритику – он даже попал в список легендарной «Золотой сотни» мирового кино, из всего послевоенного советского кинематографа такой чести удостоились лишь «Андрей Рублёв» и «Тени забытых предков» - зато вызвал раздражение у советских киноначальников. Чем именно? Теперь уже не узнать. Но, как известно, всё, что осуждалось с официозных трибун, моментально порождало почти ажиотаж. Ругают? Значит, действительно интересно. Фильм не был запрещён, более того, его рекламые фото десятилетиями висели на стендах «Достижения советского кино» в фойе крупных кинотеатрах. Но посмотреть его было затруднительно, в прокате он практически не шёл. Ходили какие-то слухи о спорадических показах в каких-то московских кинотеатрах, но что в этих слухах было реальностью – сказать затруднительно.
Те, кто посмотрели «Андрея Рублёва» в 70-е годы, ходили с таинственным видом посвящённых в мистерию. Западническая интеллигенция восхищалась, почвенники негодовали. «Наш современник» Лихоносов по примеру Ивана Шевцова написал пасквильный роман о съёмках «Андрея Рублёва», математик-антисемит Шафаревич разразился злобным эссе, Илья Глазунов при каждом случае плевал в сторону фильма, вообще реакция русфашистов была совершенно неадекватна содержанию киноленты. Ведь по сути «Андрей Рублёв» - славянофильское кино. Единствнно, что его отличает от характерного советско-почвеннического дискурса – отсутствие слащавого умиления над мужчиком в лапотках и чистой посконной рубахе, вышитой народным узором в крестик. Андрей Тарковский и Андрон Михалков-Кончаловский пошли парадоксальным для почвенников путём, изобразив рождение высокого духа из нищеты, вдобавок вместо архаической эпичной бондарчуковской размеренности рассказали свою историю нервным современным (для того времени) языком, заимствованным у Акиры Куросавы. Причём по сравнению со сценарием (сценарий был опубликован в двух номерах массового журнала «Искусство Кино» и имелся в читальных залах библиотек) Тарковский усилил славянофильскую направленность – так, например, в фильме ничто не указывает на то, что мальчик, отливающий колокол в последней главе фильма, сын изнасилованной татарами немой дурочки и, соответственно, не совсем русский по крови. В фильме он просто русский мальчик, стихийный гений, как все русские.
Татары в фильме подчёркнутые идиоты (общаясь с русскими, прекрасно зная русский язык, тем не менее понятия не имеют о Христе и Деве Марии), итальянцы – просто хамы, зато русские изобретают воздушный шар, спонтанно творят фрески и каменную резьбу не по жёстким схемам, а по вольному вдохновению, и при необходимости способны мощным усилием воли открыть тайны металлургии – в данном случае, литья колокола из сложного сплава. Русским людям, говорится в «Андрее Рублёве», ничему учиться не надо. Они сами всё знают и сами кого хошь чему хошь научат. Тем не менее, профессиональные русские фильм неодобрили за невосторженный взгляд на русскую историю и культуру.